Подробности

Опубликовано 09.06.2016 11:41

Федосеевские балясы (из книги А.Миловского "Народные промыслы").

На всем тракте между двумя знаменитыми столицами хохломской росписи - селом Ковернино и городом Семеновом на нижегородской земле - деревни стоят ныне без указателей названий, словно безымянные, вот и пришлось мне останавливаться едва ли не у каждой, высматривая в безлюдье жителя, и справляться, не Федосеево ли.
"Нет,- отвечали,- не Федосеево, езжайте дальше". И вот на самом исходе дня, уже боясь, не пропустил ли нужную деревеньку, наконец, слышу в ответ: "Оно, Федосеево, вам кого надо-то? Деда Зотея? Так его дом по левой стороне стоит, увидите - темный, маленький".

Я уж и сам давно приметил: старики живут в деревнях в самых невидных избах, словно съежились те вместе с хозяевами от долгой жизни.
Дом у Зотея Родионовича оказался и впрямь небольшой, но ладный, аккуратный, хотя почерневшие бревна и выдавали возраст под стать самому Кокурину - восемь десятков с гаком. Оживляли его светлые резные наличники, и потому не бросался он в глаза своей скромностью среди обшитых тесом и нарядно покрашенных домов соседей, возле которых мотоцикл, а то и машина выдавали достаток и наличие сильных хозяйских рук. На стук в дверь отозвались нескоро, наконец, на крыльцо вышел, вздыхая и прихрамывая, хозяин - маленький, высохший, с доброй, но какой-то вымученной улыбкой. Потом из разговора и вправду, оказалось - одолели старые хвори и недуги. Зачем гость из Москвы пожаловал, Зотею Родионовичу гадать особо не надо - ясно зачем: на "топорщину" его посмотреть, иными словами, на деревянные игрушки, которые делает старый мастер, как и заведено здесь исстари, двумя всего инструментами - топором да ножом.

Еще на моей памяти, в пятидесятых годах, такие игрушки можно было увидеть и в Москве - на рынках, в центре, у станций метро. В детстве мне покупали их в праздники на Арбатской площади. А теперь вот хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать оставшихся во всей России мастеров "топорщины".
Слово это, да и сам промысел родились в Заволжье, где древоделы жили еще с XVII века. Но щепная, или топорная, игрушка появилась много позже, уже в середине прошлого века, когда плотники, мебельщики, ложечники, веретенщики, саночники, сундучники и прочие деревянных дел мастера стали испытывать конкуренцию со стороны более дешевой фабричной продукции.

"Топорщина" и пришла им на выручку. Чего только не делали смекалистые городецкие мужики с фантазией из простых вытесанных дощечек - от "запряжек" - запряженных лошадок, пар, троек - до игрушечной балалайки и сложных композиций, какие придумывал работавший еще в 1980 гг. знаменитый Т. Ф. Краснояров.
Зотей Родионович, когда стал перечислять свой ассортимент, припомнил не менее тридцати игрушек: диван, кресло, стол - словом, целый мебельный набор из десяти предметов, мельница с домиком, пароход, самолет, тройка, двойка, одна лошадь, вагон, карусель, кузнецы, тарантас, саночки, бочка, простая катал-ка, каталка-петух, каталка-фонарь - всего и не перечтешь. Это сегодня, когда старый мастер на исходе сил, а в былые времена разновидностей до семидесяти было.
У федосеевских древорезов топорная игрушка прижилась позднее, чем под Городцом, в конце прошлого века, но и до того времени деревня знаменита была ложкарным производством, так что топором тут владели, понятно, виртуозно.

- Я игрушки с тринадцати лет делать начал, - вспоминает Кокурин, перебирая руками деревянные заготовки, дощечки, струганные палочки, когда мы зашли в его мастерскую, по субботам служащую заодно и банькой. - Их тогда полдеревни делало, а потом сдавали купцам, приезжавшим из Городца за товаром. Раньше-то каждый поодиночке, а после революции - артельно работали. В тридцать восьмом году поставили меня мастером, войну отвоевал - снова в артель вернулся. Но только два месяца отработал, как меня в другую артель, гончарную, что горшки делала, председателем выбрали. А когда ее ликвидировали, опять в свою, ложкарно-игрушечную, воротился. В 1953 году пошел в колхоз бригадиром, а скоро стал заместителем председателя. Ну, а потом уж на пенсию вышел и с тех пор ложки делаю, в колхоз сдаю и немного - игрушки. Только в музеи, на выставки, если попросят, да по заказам коллекционеров - есть в Москве человек шесть их. Много не могу. До двадцать пятого числа каждого месяца ложки делаю, а в оставшиеся дни - игрушки. Из всех федосеевских мастеров остался ныне один Зотей Родионович Кокурин, да и он теперь делает игрушки от случая к случаю, так что лишь в руки самых заядлых собирателей могут попасть они, а не на базар, не на ярмарку. Как жаль, что уходят эти чудесные вещицы из мира окружающих нас вещей!

Одну за другой достает Зотей Родионович из большого ящика и ставит передо мной свои поделки: нехитрый возок с деревянными кругляшами колес на осях-гвоздиках, выразительный двухпалубный волжский колесный пароход, детскую карусельку с заводной ручкой, приводящей в движение круглую площадку с лошадками на ней, шкафчик-поставец. Сколько в них теплоты и человечности, искренности и непосредственности, которых нет и в самых дорогих, сверкающих краской заводских автомобильчиках или луноходах! Может быть, и дети оттого стали жестокосерднее, что не передается им теперь с игрушками эта теплота рук и души самого мастера, а с ней и частичка народной души? Ведь народ любил федосеевские "балясы", то есть "шутки", забавы, все эти вроде бы угловатые, неказистые формой, но в то же время очень выразительные и красивые игрушки. По бортикам возков, по бортам и надстройкам парохода, выкупанным в одной, канареечного цвета краске, по всем плоским поверхностям пущены гирлянды красных цветов, зеленые завитки, черные мазки свободного, кистевого письма. И все к месту, все ладно.

- А это уж не моя заслуга, "балясы" - то супруга, Феодосья Михайловна, красит, она тоже здешняя, федосеевская. Красить-то у нас испокон веку женским занятием было.
А некоторые женщины и игрушки сами делали, - кивает Зотей Родионович в сторону жены, когда мы уже пьем в доме чай и я не устаю восторгаться выстроенными на диване работами Кокурина. Фотографироваться дед Зотей вышел на крыльцо в парадном пиджаке при всех своих боевых наградах. В руки он взял желтый аэроплан с красным пропеллером, а рядом, на лавке, расположились остальные "балясы". - И чего все теперь так на них дивятся! - в который раз уже, наверное, изумляется дед Зотей. - "Топорщина" она "топорщина" и есть.